Меньшов – наш. Великий режиссёр оставил в Царьграде своё политическое завещание
Каким был Владимир Меньшов и за что его так ненавидят русофобы? Он был великим актёром, великим режиссёром и великим патриотом. Он – наш. Как и Крым, возвращение которого в Россию Владимир Валентинович всячески приветствовал.
Владимир Меньшов ушёл. Не просто выдающийся кинорежиссёр и прекрасный актёр. Не только глубоко порядочный и обаятельный человек, присутствие которого уже становилось событием само по себе. Не самый оценённый как явление русской культуры. Но если в его фильмах осталось ещё столько неразгаданного, столько намёков и аллюзий и столько загадок, разгадки которых он уже не даст, то в его гражданской позиции нет и не было никакого двоемыслия, никаких увёрток – он навсегда остался патриотом России, отчего сейчас так корёжит даже и на известии о его смерти русофобов всех мастей. Он ушёл непобеждённым убеждённым патриотом, что заставляет всю эту сволочную свору ненавидеть его ещё больше. Они хотели бы, чтобы его забыли, мечтают стереть его имя из истории и культуры, но их усилия тщетны и обречены на провал. Меньшов не просто остаётся. Он – наш. Как и Крым.
Знаете, каким он парнем был?
А мы давайте вспомним, каким патриотом он был, какими словами рассказывал о своей позиции, какими делами её подтверждал.
Первый громкий резонанс гражданская позиция режиссёра вызвала в 2007 году, когда он отказался вручать премию телекомпании "MTV Россия" фильму "Сволочи".
Я надеялся, что пронесёт, – не пронесло. Вручать приз за лучший фильм этому фильму, достаточно подлому и позорящему мою страну, я попросил бы Памелу Андерсон. Я этого делать не буду. До свидания,
– сказал Меньшов на сцене в микрофон. Бросил брезгливо конверт на пол и ушёл с церемонии.
А потом случился Крым, и когда часть богемной элиты завизжала в паническом страхе, обвиняя во всём Россию, Меньшов выступил с твёрдых позиций, которым не изменил и в последующие годы.
– Я считаю, что возвращение Крыма – просто надежда и чудо, которые в русской жизни случаются.
– Это чисто российское историческое завоевание. Причём многократное, кровопролитное. Борьба России за Крым была вековой, если не больше.
Всё терпимо по сравнению с той несправедливостью, которая воцарилась 25 лет назад, когда Крым оказался не наш. Любые санкции надо выдерживать ради этого выбора, который мы сделали. Когда он был не наш, это была дикая несправедливость.
– И как жители Крыма воспрянули сейчас. Я приезжаю в Крым каждую весну, я там президент фестиваля. Там сейчас совершенно другая атмосфера, люди вернулись к самим себе, к своим истокам, к своему настоящему существованию. Они кончили притворяться. А то надо же было там какое-то "Слава Украине" говорить. Там чёрт знает что было.
Крым наш, а Донбасс?
А ещё он был рьяным сторонником Новороссии, настоящим защитником Донбасса от украинских карателей.
– И Одесса не украинский город – я много жил "в Одессе пыльной", и знаю, что это не украинский город. И Харьков не украинский. Малороссийский, может быть.
Народ ждёт дальнейших действий. Наиболее яркое проявление – Донбасс, где нас умоляют, чтобы мы взяли их под своё крыло. А мы делаем вид, что как бы наблюдаем за развитием событий со стороны.
– Вероятно, надо было брать Донбасс. Тогда бы "Крым, Донбасс, Луганск" шли через запятую в претензиях к нам западного общества... Но этот момент мы уже упустили.
Тогда же, когда он это говорил, в 2017-м, Меньшов отдал Захару Прилепину миллион рублей. Просто достал конверт и просто отдал. Без фанфар и папарацци, без всяких красных ковровых дорожек. Мы и узнали об этом его поступке не от него самого, а от Захара Прилепина. И, кстати, за свою позицию и поступки Владимир Валентинович был не просто внесён на сайт "Миротворец", но и приказом Минкульта Украины он был внесён в "перечень лиц, создающих угрозу национальной безопасности".
Народ и либералы
Бывший частью настоящей творческой элиты страны, а не мнящей себя таковой богемы со всякого рода львами и львицами "полусвета", Владимир Валентинович совершенно чётко проводил водораздел между народом, которым он восхищался, и либералами.
После Крыма они поняли, что абсолютно лишены народной поддержки. Потому что в 1990-е годы они были властителями умов, держали всё в своих руках, и люди их поддерживали, согласны были с их точкой зрения. Особенно когда они ссылались на страшный опыт Советского Союза. Но вдруг выяснилось, что Крым надо вернуть. И они испугались. Они поняли, что абсолютно лишились какой-либо социальной базы,
– обрисовал он в интервью Царьграду положение либералов в России после возвращения Крыма.
– Они не прошли проверку Крымом. Воссоединение с Крымом стало переломным моментом. И те, кто занял тогда жёсткую позицию, что Крым не наш, грубо говоря, они сейчас испытывают большие сложности и трудности. Я это вижу на талантливых людях, которые вдруг оказались в изоляции, становятся маргинальными личностями, – объяснял он в другом интервью. – Даже лучшие представители этого коллектива диссидентского, неодиссидентов нашего общества, скатываются к маргинальному. И даже уходит талант.
– Противно, когда изощрённо говорит человек, постукивая ручкой об письменный стол: вот это гадость, вот это гадость у русских, вот это противно у русских… Вот тоже вызывает нарастание какое-то, причём, не логического противостояния, а прямо желание задушить, какие-то физические действия предпринять. Что ты несешь, почему ж такой ненавистник-то?
Зато русским народом Владимир Валентинович искренне восхищался.
– Народ вызывает оптимизм. Народ, который удивительным образом находит своё место в этой жизни, несмотря на то что громадные усилия были приложены в 1990-е и в 2000-е годы к тому, чтобы уничтожить веру в страну, в Россию, в её людей. Что тут всё какие-то недотыкомки проживают и неправильно всё делали всю жизнь, и сейчас делают всё неправильно. Удивительным образом всё переваривается в народном организме – и на поверку оказывается, что люди сохранили идеалы, сохранили своё понимание миросозерцания, своё место в мире сохранили. Это удивительно. Это просто поражает, каким же образом это удается, перебороть и пережить это происходящее. Когда тебе каждый день впихивают в мозги, что все неправильно было. А люди остаются в этом понимании. Мне это непонятно ещё до сих пор. Хотя вызывает искреннее преклонение перед народом.
У России собственная гордость
– Мы уже "испорчены" тем социализмом, пусть он был не самый правильный и не самый красивый, но он был у нас. Мы жили в гораздо более справедливом обществе, чем капиталистическое общество. Мы остались им недовольны, мы с ним расстались, но вернуться – это вряд ли. Каждый раз, когда мы делаем шаги в сторону дикого капитализма, к которому некоторые из наших руководителей призывают – пусть выживает сильнейший – этот социал-дарвинизм не помещается в наших мозгах.
– У нас вообще с капиталистическим миром была ценностная конкуренция. И, когда нам сейчас рассказывают о нашем поражении в этом соревновании, это даже не умно… Не даёт нам опыт социалистический уже, не даёт нам без оглядки в эту капиталистическую систему опуститься. Потому что всё равно, как ни крути, мы вспоминаем более справедливое устройство общества, которое существовало, в котором мы жили.
– Я традиционалист. Женщины мне нравятся слабые, а мужчины сильные. И это, мне кажется, природой так предназначено. Когда женщина становится чрезвычайно доминирующим элементом в семье, эта семья погибает,
– объявил он однажды. А ещё, будучи большую часть сознательной жизни неверующим, в конце её всё же пришел к Богу, крестился и даже обвенчался с супругой Верой Алентовой.