"Дюна-2" стала самым дорогим роликом в истории: Консервативное кино о тайне власти

Осознанный риск

Посмотревшего всё это подростка трудно будет потом убедить в том, что существо в мамином животике – это просто головастик, которого можно без проблем и нравственных сомнений удалить в гинекологическом кресле или вовсе без оного.

В романе Фрэнка Герберта "Дюна" сестра Пола Алия тоже получила связанные с "водой жизни" силы, ещё будучи в материнской утробе, но в остальном она действовала уже после рождения. Мало того, это именно она убила отравленной иглой барона Харконнена. Жутковатая сцена расправы девочки-карапуза над подлым бароном – один из сильных моментов прежней экранизации Дэвида Линча.

И вот Дэни Вильнёв пошел на вполне осознанный риск и, сжав сроки повествования, поместил всю линию с Алией в период беременности Джессики Атрейдес (матери Пола). С учетом ожесточенной борьбы в США движений Pro Life ("За жизнь"), ассоциированного с Трампом и республиканской партией, и Pro choice ("За выбор"), ассоциированного с демократами и глобалистами, создатели фильма не могли не понимать, что вся внутриутробная линия будет прочитана как вполне ясное высказывание в пользу одной из сторон:

Да, эмбрион – это вполне человек, мало того, может быть могущественным человеком, полным мистических и духовных сил.

Интрига и боевик

Этот традиционалистский "пролайферский" мотив даёт ключ ко всему остальному в "Дюне-2". Снимая первую часть "Дюны", Вильнёв создал настоящий гимн монархии, аристократии, патриархальности, мужественности, европейским колонизаторам, почти не обращая внимания на современные правила политкорректности. Это история превращения мальчика-аристократа в мужчину-воина и настоящего монарха, умеющего выбирать свой путь и покорять племена. Но киноповествование в этой первой части было несколько заторможенным.

"Дюна-2" – это напряжённый боевик и не менее напряжённая политическая интрига. Во второй части у Вильнёва, в общем-то, выправился темп повествования, и фильм смотреть невероятно увлекательно. Но главное смысловое содержание фильма – это спор о вере и власти.

"Дюна-2" – это напряжённый боевик и не менее напряжённая политическая интрига.  Кадр из трейлера "Дюна: Часть вторая"

В этом споре сталкиваются две стороны. Старик Стилгар в великолепном исполнении Хавьера Бардема безоговорочно верит пророчествам о грядущем Махди, которые некогда в своих целях распространял коварный женский орден Бене Гессарит. В каждом действии Пола он видит подтверждение пророчеств. Его оппонент – молодая Чани, которая любит Пола, но пророчествам не верит, ведёт себя как скептик и бунтарка.

Скептиком является и сам Пол, отлично знающий, что все пророчества были созданы с политическими целями ордена. А вот его мать Джессика уверена, что их надо реализовать, тем более что и он, и Пол действительно наделены мистическими силами – властью над временем и памятью, дающей им и постижение прошлого – Традицию, и видение будущего. 

Центральная мысль

Привыкшему к либеральным голливудским штампам зрителю может показаться, что правда на стороне скептиков и атеистов: если Чани молодая и искренняя, то, значит, она права, а раз показаны "политтехнологии" религиозного подъёма, значит, всё это "поповский обман". Если кто-то проявляет волю к власти, то он плохой, а если кто бунтует, то он хороший.

Но центральная мысль фильма Вильнёва как раз в противоположном. Пророчество реализует само себя. Вера и умение подчинить этой вере политику и историю идут рука об руку. В конце фильма вера Стилгара безоговорочно торжествует, а скептицизм Чани, не уверовавшей, даже когда она сама стала свидетельницей и участницей чуда, ведёт её к личному поражению.

Пол (Муад'Диб) идёт своим путём, и на этом пути он научился подчинять себе людей, приказывать и вести одному ему ведомым маршрутом, используя свою мистическую способность – предвидение вариантов будущего. Ну и не будем забывать, что действия героев фильма не во всём, но во многом заданы книгой Герберта, рассказывающей "о том самом Муад'Дибе, который приказывал обтягивать боевые барабаны кожей врага".

Новому герою Фейд-Рауту Харконнену присущи, несмотря на маниакальную жестокость, воинская честь и определённый шарм. Кадр из трейлера "Дюна: Часть вторая"

Никакого критического разоблачения идеи власти в фильме Вильнёва нет, точнее, она там есть, только если смотреть его сквозь оптику либеральных штампов.

"Дюна-2" получилась сильнейшей политической драмой. Показано и положение запутавшегося императора Шаддама, и его дочь, которая, прежде всего, послушная исполнительница воли женского ордена Бене Гессерит, показанного нарочито отвратительно. Сознательно или нет, но пустынники-фримены срифмовались с эффективными и непобедимыми йеменскими хуситами, причём до той степени, что гигантские пустынные черви кажутся уже даже не нефтепроводами, а кабелями связи, которые хуситы недавно перерубили.

Ты владеешь только тем, что можешь уничтожить,

– говорит Пол.

Наконец обрели плоть и кровь Харконнены. И вот здесь произошло самое любопытное: несмотря на подходящий геополитический контекст, несмотря на говорящее имя барона Харконенна – Владимир, никакого сближения этого дома с Россией и русскими не произошло. Вильнёв упустил напрашивавшийся шанс превратить борьбу фрименов с Харконненами в борьбу Украины с "российской агрессией".

Пол и его мать Джессика наделены духовными силами, позволяющими видеть прошлое и будущее. Кадр из трейлера "Дюна: Часть вторая"

Это тем более любопытно, что основания для подобной мутации имелись. Одним из источников романов Герберта была русофобская книга "Сабли рая", воспевавшая восстание Шамиля против Российской Империи. Слово "сич", которым у Герберта обозначаются поселения фрименов, – это малороссийская "сечь". Дэвид Линч в своей экранизации одел героев-Атрейдесов в узнаваемую русскую имперскую форму.

А вот Вильнёв ушёл от русской темы полностью. Ничего русского нет в Харконненах. Ничего украинского в фрименах. Особенно глазастым показалось, что синяя повязка, которую наматывает перед битвой Чани, – это отсылка к символике ВСУ. Даже если это и так, то Чани в фильме Вильнёва терпит жизненное поражение.

Центральное место в интригах занимает борьба официальной императрицы Ирулан с наложницей Пола Чани. Кадр из трейлера "Дюна: Часть вторая"

Дэвид Линч в своё время превратил Харконненов в панков-гомосексуалистов, и эта гомофобия была одной из причин организованных нападок прессы и провала его фильма в прокате. Вильнёв сделал из Харконненов карикатурное фашистское зло, какое мы уже сто раз видели в голливудских киновселенных: жестокость, дисциплина, чёрные рубашки, толпы людей на аренах, людоедство.

Однако здесь Вильнёв рискует (или жаждет) попасть в ту же ловушку обаяния организованного зла, в которую до него попал Джордж Лукас в "Звёздных войнах", когда Галактическая Империя для многих зрителей оказалась гораздо привлекательнее повстанцев. Тем более что новому герою Фейд-Рауту Харконнену присущи, несмотря на маниакальную жестокость, воинская честь и определённый шарм. Да и сам Пол и его мать Джессика – Харконнены по женской линии, им присущи властность и макиавеллизм, которых не хватало благородным, но простодушным и выбирающим сердцем Атрейдесам. "Лёд и пламя" в лице Пола соединились.

Сознательно или нет, но пустынники-фримены срифмовались с эффективными и непобедимыми йеменскими хуситами. Кадр из трейлера "Дюна: Часть вторая"

Первая часть "Дюны" Вильнёва была гимном монархии и патриархальности, разъярившим либералов и феминисток. Вторая оказалась исследованием вопроса о силе веры и природе власти, да к тому же динамичным эпическим боевиком. Вряд ли, не прогнувшись перед "повесткой" в двух частях, Вильнёв прогнётся в третьей. Скорее всего, она, снятая по мотивам "Мессии Дюны", будет посвящена коварным интригам феминисток из Бене Гессерит, пытающихся подорвать власть императора Пола.

Центральное место в этих интригах в книгах Герберта занимает борьба официальной императрицы Ирулан и наложницы Пола Чани. Чтобы помешать Чани родить императору наследников, Ирулан тайком подмешивает в её пищу контрацептивное средство. Лишь благодаря традиционной медицине фрименов Чани беременеет, рожает Полу близнецов – мальчика и девочку, но умирает родами. Как ни крути, и третья часть "Дюны" обречена стать антиабортным "пролайферским" фильмом.